Бетти Фридан - "Загадка женственности"[«The Feminine Mystique»]

Геолог достает со дна океана кусок породы и видит в нем слои отложений, формировавшихся в течение многих лет, они не толще лезвия бритвы, но дают ему огромную информацию об изменениях на фоне геологической эволюции, эти изменения настолько велики, что их невозможно заметить на протяжении одной человеческой жизни. Я провела в Нью-Йоркской публичной библиотеке много дней, просматривая подшивки американских женских журналов за последние двадцать лет. Изменения, обнаруженные мной как в самом образе женщины, так и в круге ее интересов, оказались не менее разительными и озадачивающими, чем открытия геолога, исследующего слои отложений в породе.

В 1939 году героини рассказов женских журналов отнюдь не всегда были молоды, но в определенном смысле они были моложе своих современных литературных героинь. Они были так же молоды, как всегда молод герой американской литературы: это были «новые женщины», исполненные решительности и энтузиазма и создающие новый женский образ, свою собственную жизнь. Их окружал дух становления, движения в будущее, которое будет не похоже па прошлое. Большинство героинь четырех основных женских журналов («Домашний журнал для женщин», «Макколз». «Хорошее домоводство» и «Домашний спутник женщины») работающие женщины, и от этого они испытывали счастье и гордость, были смелы и привлекательны, любили и были любимы. Свой дух, мужество, независимость, решительность, силу характера они проявляли, работая медсестрами, учительницами, художницами, актрисами, машинистками, продавщицами, эти черты были частью их обаяния. Совершенно определенно чувствовалось, что их индивидуальность достойна восхищения, она не отталкивала мужчин, характер притягивал так же, как и внешность.

Таковы были массовые журналы для женщин в пору своего расцвета. Рассказы там были вполне обычные: девушка знакомится с парнем или девушка завоевывает парня. Но очень часто не это было главным. Героини рассказов обычно шли к какой-то цели, стремились осуществить свою мечту, преодолевая какие-то трудности на работе или в жизни, когда встречали свою любовь. И эта «новая женщина», менее воздушная и женственная, но такая независимая и решительная в стремлении создать собственную жизнь, являлась героиней самых разных любовных историй. В поисках мужчины она была менее агрессивной. Активное участие в жизни, осознание собственного «я» как личности, уверенность в своих силах придавали другую окраску ее взаимоотношениям с мужчиной. В одном из таких рассказов главные персонажи знакомятся в рекламном агентстве, где они работают, и влюбляются друг в друга. «Я не хочу, чтобы ты сидела дома, — говорит он. — Я хочу, чтобы мы шли по жизни вместе, а вместе мы можем совершить все» («Общая мечта», «Редбук», январь 1939).

Эти «новые женщины» почти никогда не были домохозяйками; история обычно заканчивалась до рождения детей. Герои были молоды, потому что перед ними лежало будущее. Но в другом смысле они казались гораздо старше, более зрелыми по сравнению с похожей на ребенка, молоденькой киской-женой — сегодняшним образом героини. Вот один пример героини, медсестры по профессии («Свекровь», «Домашний журнал для женщин», июнь 1939): «Она казалась ему очень красивой. В ней не было ничего от той красивости, какую видишь на картинках, но в руках ее чувствовалась сила, в манере держаться — гордое достоинство, в осанке, в ее голубых глазах — благородство. Девять лет назад она окончила учебу и с тех пор жила самостоятельно. Она сама пробивала себе дорогу и прислушивалась только к своему сердцу».

Героиня другого рассказа убегает из дому, потому что ее мать считает, что она должна бывать в свете и не должна ехать с геологической экспедицией. Страстная решимость этой «новой женщины» жить своей жизнью не мешает ей любить, но заставляет бунтовать против родителей: часто молодой герой, чтобы повзрослеть, тоже должен уходить из дому. «У тебя больше мужества, чем у любой другой девушки. В тебе есть все, что для этого надо», — говорит парень, помогающий ей убежать («В добрый путь, дорогая», «Домашний журнал для женщин», май 1939).

Часто в рассказе изображался конфликт, который в жизни женщины создавали обязанности по работе и перед любимым человеком. Но в 1939 году мораль была такова, что, оставаясь верной своим принципам, женщина не теряла любимого, если это был достойный ее мужчина. В рассказе «На грани света и тьмы» («Домашний журнал для женщин», февраль 1939) молодая вдова сидит в офисе, не зная, что делать: остаться и исправить серьезную ошибку, допущенную в работе, или пойти на свидание, как было условлено. Она вспоминает свое замужество, ребенка, смерть мужа, «все то, что заставляло ее потом бороться за справедливость, не боясь новой и более сложной работы, верить другим». Неужели начальник рассчитывает, что она откажется от свидания! Но она все же остается на работе: «Другие себя не жалели ради этого дела. Она не может их подвести». И героиня тоже находит своего любимого — начальника!

Может быть, эти рассказы и не шедевры, но мне кажется, что изображенные в них героини давали представление о тех женщинах-домохозяйках, которые, как и сегодня, читали женские журналы. Они предназначались не для работающих женщин. Образ «новой женщины» был идеалом домохозяек вчерашнего дня; он отражал их мечты, желание сделаться личностью, то, что тогда заключалось в возможностях, открывающихся перед женщинами. И если они не могли осуществить свои мечты, то хотели, чтобы их осуществили дочери. Они желали им лучшего удела, нежели быть домохозяйками, желали, чтобы те жили полной жизнью, коль скоро у них самих этого не получилось.

Мысленное возвращение к тому, что связывали женщины со словом «работа» еще до того, как выражение «работающая женщина» приобрело в Америке негативный оттенок, можно сравнить с воспоминанием о давно забытой мечте. Конечно, в конце периода депрессии работа означала деньги. Но эти журналы читали женщины, у которых не было работы; работа, профессия значили больше, чем просто должность и заработок. Я думаю, для них это означало возможность делать что-то, самим быть кем-то, а не просто существовать ради других и жить чужой жизнью.

Окончательное и ясное подтверждение тому, что понятие «работа» до начала пятидесятых годов символизировало собой страстное стремление обрести индивидуальность, я нашла в рассказе «Сара и гидроплан» («Домашний журнал для женщин», февраль 1949). Сара, которая все девятнадцать лет была послушной дочерью, втайне от родителей учится водить самолет. Она пропускает занятие, потому что вместе с матерью должна принимать гостей. Пожилой доктор говорит ей: «Моя дорогая Сара, изо дня в день, постоянно вы совершаете самоубийство. А поступать несправедливо по отношению к самой себе еще больший грех, чем доставлять неприятности другим». Почувствовав, что девушка что-то скрывает, он спрашивает, не влюбилась ли она. «Это вызвало у нее замешательство. Влюбилась? Влюбилась в доброго красивого Генри (инструктора)? Влюбилась в переливающуюся искрами водную гладь и поднимающие ее крылья, в ощущение свободы и сияющий, безграничный мир? Да, — ответила она. — Мне кажется, влюбилась"».

На следующее утро Сара должна лететь самостоятельно. Генри «отошел, захлопнув дверь кабины, и развернул самолет. Она была одна. На какое-то мгновение ей показалось, что она забыла все, чему ее учили, ей надо привыкнуть быть одной, совсем одной в знакомой кабине. Она сделала глубокий вдох, и вдруг удивительное ощущение, что она все может, заставило ее выпрямиться и улыбнуться. Она одна! Она отвечает только перед собой, и она это может. «Я могу!» — сказала она вслух… Полетели назад переливающиеся воздушные потоки, и затем самолет легко и свободно поднялся вверх и стал планировать в воздухе». Теперь она получит права, даже вопреки протестам матери. Она не боится выбирать свой путь в жизни. И вечером, сонно улыбаясь, она вспоминает, как Генри сказал ей: «Ты моя девушка».

«Девушка Генри! Она улыбнулась. Нет, она не девушка Генри. Она — Сара. А этого было достаточно. Она поздно начала, и пройдет время, прежде чем она узнает себя. Уже почти заснув, Сара спрашивала себя, нужен ли ей будет кто-то, когда пройдет время, и кто это будет».

И вдруг образ меняется. Эту «новую женщину», такую свободную, по ночам одолевают сомнения, она съеживается под лучами солнечного света и убегает в спокойный домашний уют. В тот год, когда был напечатан рассказ о Саре, «Домашний журнал для женщин» опубликовал материал, который положил начало бесчисленным восхвалениям того, что заключено в словах: «Род занятий: домохозяйка». Подобные материалы стали появляться в женских журналах и звучали хвалебной песнью на протяжении пятидесятых гонт. Они обычно начинаются с того, как женщина жалуется, что у нее развивается комплекс неполноценности, когда при заполнении бланка переписи населения она должна написать, слово «домохозяйка» («Когда я это пишу, то осознаю, что я просто женщина средних лет с университетским образованием и в жизни у меня так ничего и не вышло. Я только домохозяйка»). Тогда автор, которая сама почему-то никогда не была только домохозяйкой (в данном случае это Дороти Томпсон, журналистка, зарубежный корреспондент и известный автор «Домашнего журнала для женщин», март 1949), начинает смеяться. Ваша беда в том, упрекает она, что вы даже не понимаете, что одновременно вы специалист во многих областях. «Вы могли бы написать: менеджер, повар, медсестра, шофер, портниха, дизайнер по интерьеру, бухгалтер, поставщик продуктов, учительница, личный секретарь; или вы просто можете написать: филантроп… Всю свою жизнь вы кладете на алтарь любви, все свои силы, способности, заботу». Но домохозяйка продолжает сетовать, что ей почти пятьдесят, а так и не удалось посвятить себя музыке, о которой мечтала в молодости, что образование, полученное в колледже, пропало зря.